Слово об учителе.

Памяти Валентина Ивановича Нечаева

 Валентин Иванович Нечаев… Это имя хорошо знакомо жителям Лузского района. Педагог по призванию, заслуженный учитель школы РСФСР, Почетный гражданин г.Луза, краевед, автор нескольких книг о Лузском районе 9 ноября 2020 года отметил бы 92 –летие. Два года нет Валентина Ивановича среди нас, но в сердцах людей осталась светлая память о нем. Своими воспоминаниями делится его ученик Владимир Авенирович  Алферов, генерал-лейтенант юстиции в отставке, заслуженный юрист РФ:

   «Год 1958. Лальский кинотеатр. Зрители заняли свои места и ожидали начала сеанса. Я показывал кому-то из своих приятелей изготовленный накануне собственноручно деревянный «пистолет», стрелявший сухими горошинами метров на 8-10. Изделие нравилось мне, понравилось и ребятам. Вдруг слева от меня через проход протянулась длинная мужская рука и властным рывком забрала у меня этот предмет, видимо опасаясь, что я применю «пистолет» в действие, когда погаснет свет в зале, хотя скажу откровенно, что намерения подобного я, совершенно точно не имел. Выражение лица этого мужчины ничего хорошего мне не сулило, никакого разговора между нами не состоялось, начался фильм, а после его окончания я постарался побыстрее с ним разминуться, хотя обида на него еще была жива.

    Позднее мой одноклассник Андрюша Мельчаков сказал мне, что этим мужчиной был директор Папуловской средней школы Валентин Иванович Нечаев. Житель Вымска, А.Мельчаков тогда поступил в 8-й класс в Лальскую, а не в Папуловскую по месту жительства среднюю школу, потому что мог проживать у родной тетки в райцентре; родственников в селе Папулове у него не было. Нечаева, по отзывам папуловских одноклассников, он знал, как мужчину сурового и строгого, поэтому порекомендовал мне забыть эту историю и не предпринимать попыток вернуть игрушку.

    Это была моя первая встреча с Валентином Ивановичем. Я перестал обижаться на него за «экспроприацию», так как в душе согласился, что у педагога были какие-то основания для такого поступка, это сегодня его поведение «раздули» бы до нарушения прав человека, то бишь моих, (незаслуженно обидел ребенка, допустил грубость и самоуправство) и предали бы его остракизму.

    В 1960 году Нечаев работал заведующим Лальским районо, а в сентябре пришел к нам в 10-й класс преподавать литературу, других словесников тогда в Лальске не было. Лекции его были необычными, интересными, заставляющими размышлять над прочитанным. Уже через месяц он пригласил меня, Сережу Бузунова, Андрея Мельчакова и трех девушек записаться в литературный кружок и дважды в неделю приходить к нему в кабинет районо в здании райисполкома на занятия. Кстати, ни у кого из нас не возникло даже сомнений, что можно отказаться от предложения заведовавшего районным отделом народного образования, со школьной дисциплиной было все в порядке. Здесь он учил нас работать над словом и пытаться сочинять стихи, и мы убедились, что за строгим, подчас суровым выражением лица видна была доброта и желание дать нам возможность понимать в стихотворениях цену слова и рифмы. Поэтами никто из нас не стал, но кое что у нас стало получаться, и мы начали публиковать свои вирши в школьной стенгазете, в через пару месяцев – даже в районной газете «Лальский ударник».

    Но вскоре на этом наши занятия прекратились, после зимних каникул я простудился на лыжной прогулке и попал в больницу, в которой уже находился Валентин Иванович. У него, как он выразился, забарахлил мотор, начались перебои и ему пришлось обратиться к доктору. Мы почти месяц были в одной палате, разговаривали, обменивались мнениями, нередко спорили, он умел вызывать мозговой штурм. Помню, он спросил, какая у меня любимая песня из тех, что звучат по радио. Я ответил, что мне нравится легкая песенка о рыбаке, у которого «поплавок давно уснул и река уснула, парень мне рукой махнул, а я и не взглянула», на что Нечаев сказал, что я до сих пор легкомысленный человек и не понимаю, как может не нравиться песня «В жизни раз бывает 18 лет». Мы поспорили немного и остались каждый при своем, мне не нравилось медленное и протяжное исполнение в общем-то хорошей, я бы даже сказал, с философским звучанием, песни. Спорили о том, как надо строить дальнейшую жизнь после окончания школы. Он советовал мне поступить В Кировский пединститут на впервые открывающийся в тот год новый Индустриально – педагогический факультет, чтобы стать учителем труда. В школы тогда стала поступать техника, станки, оборудование, автомобили и сельхозмашины и потребовались кадры учителей, способных со всем этим справиться. Но я хотел стать военным и собирался поступать в Командно- инженерное училище в Перми, готовившее офицеров-ракетчиков. Он одобрил это мое желание, и только медицинская комиссия в Кировском облвоенкомате сказала мне – нет, не подхожу по требованиям к здоровью. Но это было уже в июле, и Нечаев не знал об этом отказе, иначе он наверняка «дожал» бы меня с пединститутом. Я с Сережей Бузуновым ездил поступать в тогдашний Свердловск, в Уральский политехнический институт имени Кирова, но мы оба не прошли по конкурсу и по возвращении домой приходили в Кирове в Пединститут, где нас принимали в число студентов по экзаменационным листам УПИ. Но мы отказались, я не видел себя учителем и тогда и сегодня и жалею, что не убедил Сергея стать кировским студентом. Юношеское «за компанию» сыграло тогда с ним неуместную шутку. Позднее он все же закончил этот ВУЗ и стал учителем труда в Лузской школе №2 под руководством В.И.Нечаева.

   Во время моей службы в армии мы переписывались с Валентином Ивановичем, при всей своей директорской загруженности он находил время ответить солдату тепло и подробно о своей жизни. Интересно, что учебное подразделение я окончил в том же гарнизоне города Камышлова Свердловской области, что и Нечаев семью годами раньше. Служил он льготные два года после института, по штатному расписанию был первым номером станкового пулемета и на втором году службы, как словесник, стал корреспондентом дивизионной газеты. Со смехом рассказывал, как друг-однополчанин говорил ему: «Хороший ты парень, Валька, только длинный!».

    О том, как мы общались с ним после моей армейской службы, я писал и в его книге «Мой путь на земле…» и в других изданиях, повторяться, наверное, не стоит. Приведу только один запомнившийся мне эпизод из кировского периода жизни. Он был в Институте повышения квалификации или по другим делам в Пединституте и зашел ко мне в гости. Сыну моему Мише было около 4-5 лет. Валентин Иванович завел с ним разговор, расспрашивал о делах, занятиях, интересах, а затем неожиданно спросил: «Миша, ответь мне, почему табуретка может стоять только на четырех ножках и на двух сразу упадет, а ты стоишь на двух ножках и не падаешь?». «Я не табуретка» - был ответ ребенка что вызвало довольный громкий хохот педагога. Ответом Валентин Иванович был удовлетворен и потом еще часто приводил его по случаю. В период моей следственной работы в Лузе и в Кирове мы общались мало, я был, что называется - под завязку, занят расследованием различных происшествий, а затем руководством деятельности следователей области, и времени свободного практически не имел, но дружбой с ним очень дорожил. Помню, как он советовал мне поправить прокурора района в произношении слова «ходатайство», которое тот раз за разом произносил во время выступлений на различных районных совещаниях со смешным искажением.

    Два года прошло с тех пор, как нет с нами этого замечательного педагога, настоящего профессионала, умного, веселого собеседника, друга и товарища, Человека с большой буквы. Я с удовлетворением отмечаю, что на здании Лузской средней школе №2, где Валентин Иванович был руководителем, педагогом, директором более 28 лет, в память о нем установлена недавно мемориальная доска». 

В. Алферов, генерал-лейтенант юстиции в отставке.